Claude Piron

Эсперанто - западно-европейский язык?


(по статье Клода Пирона "ESPERANTO, A WESTERN LANGUAGE?")


При первом взгляде на эсперанто он кажется типично западным языком. Его произношение и словарь очевидно взяты из романских языков. Ряд важнейших слов (например jes - "да") произносится совершенно по-английски. Есть также множество явно германских корней - казалось бы, перед нами явное порождение Запада, чуждое большинству жителей нашей планеты.


Однако изучавшие греческий обнаружат, что совершенно по-древнегречески произносятся предлог "и" ("kaj") и окончание множественного числа ("j"). Знакомый со славянскими языками замечает множество "славянизмов": диакритические знаки (как в словенском или хорватском), раскрытие семантики многих корней (как в русском), - и многое-многое другое...


Аналогично семитским языкам, словарь эсперанто строится на базе небольшого количества неизменных корней (как в арабском и иврите). Например, перевод Библии на эсперанто содержит примерно то же количество корней, что и оригинал - тогда как переводы на европейские языки неизбежно содержат больше корней, поскольку многие слова невыводимы напрямую, как в иврите и эсперанто.


Двигаясь на восток от арабского к персидскому, мы переходим от языка со сложной грамматикой и множеством исключений к замечательно последовательному языку. В арабском, например, образование множественного числа требует нерегулярных изменений внутри корня ("китаб" - "кутуб"), тогда как персидский, хотя и содержащий можество арабских слов, обходится без подобных трудностей. Чтобы построить множественное число, всегда достаточно только добавить "ха" (китабха), и нет необходимости запоминать отдельно нерегулярный "кутуб". То же самое в эсперанто - образование множественного числа элементарно (добавил "j" - и все). Как это отличается от немецкого, хауса, арабского - в которых надо отдельно заучивать множественное число для каждого слова! Даже в английском, более регулярном в этом отношении, масса исключений.


Европейцы не подозревают о существовании языков настолько последовательных, что в них неправильные глаголы, нерегулярность образования множественного числа и туманные принципы построения слов кажутся кошмарным сном. Как было бы приятно обойтись без всего этого, но все же понимать друг друга в совершенстве! Это возможно - на таких языках, как китайский, вьетнамский и ... эсперанто! Эти три языка принципально отличаются от других, особенно европейских, тем, что состоят из неизменных элементов, которые могут комбинироваться без ограничений. Для этих языков мысль, что "первый" не происходит от "один" так же, как "десятый" от "десять", кажется весьма странной - как и отсутствие четкой модели изменения местоимений (я/мне/меня/мой - ср. в китайском я/мой : "во"/"воде").


Эсперанто строит производные слова, как китайский. В результате, параллельные сущности выражаются в обоих языках посредством параллельных форм, что не может быть выполнено в индоевропейских языках. В предложении "Он берет твое, ты берешь его" взаимность поступков проявляется и в языке: в китайском - "ta na nide, ni na tade", в эсперанто "li prenas vian, vi prenas lian". В английском "He takes yours, you take his", симметрия, хоть и видна, но не столь совершенна, как в китайском или эсперанто. Количество языковых блоков, необходимых для запоминания, значительно выше в европейских языках - в сравнении с китайским и эсперанто.


Словообразование в китайским и эсперанто сходно по механизму. Например, в русских словах, "единоверец" и "соотечественник", мы не можем выразить единообразно понятие "личность, входящая в ту же самую группу". В эсперанто же есть блок "sam...ano" : "samreligiano", "samlandano". Аналогичное преобразование в европейских языках много сложнее, требует большего количества языковых блоков - и, кроме того, сильно отличается даже в близких языках (как испанский, итальянский и французский).


Другой пример. Допустим, китаец изучает русский язык и хочет научиться точно говорить о животных. И что он видит - "конь/лошадь/кобыла/жеребенок/кляча" - надо запоминать целую группу разных слов там, где в его родном языке была группа моделей, просто построенных от одного слова. В эсперанто же все просто : virĉevalo/ĉevalo/ĉevalino/ĉevalido/ĉevalaĉo.


Критикующие эсперанто за чрезмерный "западно-европеизм" упускают два важных аспекта. Во-первых, они пренебрегают лингвистическим анализом языка, который единственно может определить, насколько сходно или различно то, что на первый взгляд кажется таковым; следовательно, суждение без анализа - поверхностно. Во-вторых, они игнорируют тот факт, что какой-то язык все-таки необходим жителям разных стран для того, чтобы общаться. И чем, на практике, пользуются в этом случае? Английским! Это ли не западноевропейский язык? Он гораздо "западнее", нежели эсперанто, и многократно сложнее в изучении и использовании для подавляющего большинства обитателей нашей планеты.


Надо понимать, что нет языка, в равной степени близкого (или далекого) для всех людей. Но среди всех существующих и используемых, эсперанто видится самым близким к идеалу. 2000 часов обучения английскому (5 часов в неделю на протяжении 10 школьных лет) оставляют среднего японца или китайца неспособным пользоваться им в реальной жизни. Их языковая неуклюжесть, вкупе с трудностью произношения незнакомых звуков, усложняют общение или делают их смешными - что дает несправедливое преимущество носителям английского языка, которые не делают никаких усилий для достижения взаимопонимания. А вот после 220 часов эсперанто средний житель восточной Азии сможет реально общаться на языке, неродном для каждого и в котором риск странного произношения также равен для всех.


Таким образом, желающий быть объективным, должен воздержаться от критики эсперанто до проведения достаточно глубокого анализа языка, включающего сравнение с английским и родными языками тех людей, интересы которых он вроде бы защищает. При демократии, человек невиновен, пока его вина не будет доказана. В полном соответствии с лучшими традициями Запада, было бы правильно применить этот принцип и к эсперанто, и удерживаться от суждений, пока не проведено расследование. Ведь ни один серьезный лингвист, журналист или политик не посмеет осуждать, к примеру, малагасийский язык, не собрав достаточного количества фактов. Разумеется, нет причин применять иной подход к эсперанто.


Перевод Leon L.
Публикуется с сокращениями
Апрель 2004